Адам и Ева — 2 - Страница 33

– … В полной безопасности. Все процессы в норме, но пусть поспит дня три-четыре.

Смотрю на лицо Шейлы под толстой прозрачной крышкой биованны. С него медленно исчезает гримаса боли и испуга. Что же ты наделала, любимая моя.

– Как же вы…

– Нелепая случайность, – оправдывается Артем. Шаллах плачет.

– Ей было очень больно?

– Очень, – сознается Катрин. – Словно кипятком по мозгам.

Хвост ее нервно метет по полу. Два динозавра, габаритами побольше медведей гризли, стоя за пультами, наблюдают за экранами. В углу тихо переругиваются Вредины – Мириван и Мириту, сестры Мириам.

– Кир, честное слово, я не виновата, – всхлипывает Шаллах. – Командор должен был вернуться через два дня.

– Это мы вызвали Командора, – сообщает одна из сестер-Вредин. – Вина на нас.

– Как это произошло? – спрашиваю я.

– Я могу показать, – отзывается Артем. Иду за ним. Вредины и Катрин идут с нами. Шаллах остается. Она суетится у медицинской аппаратуры. Планировка базы знакомая, типовая. Если не ошибаюсь, проект 3(Д). Сворачиваем к экранному залу. Дракон включает панорамный экран, отдает голосом команды компьютеру.

На экране – Шейла в окружении драконов беседует о чем-то с динозаврами. Ко взрослому динозавру подбегает детеныш, тот берет его на руки и опускает в сумку на животе. Из сумки тут же высовывается головка детеныша. Шейла протягивает руку и гладит ее.

– Сейчас по нуль-т на базу прибудет Командор, – комментирует Артем. Динозавр с детенышем куда-то уходит, Шейла оборачивается к Шаллах. Вдруг лицо ее искажается гримассой, она зажимает уши ладонями и падает на колени. Рот открыт в беззвучном крике. Ракурс меняется, вижу, как по коридору к застывшей группе крупными прыжками несется дракон.

– Командор услышал крик боли и бросился на помощь, – поясняет Артем. – Он же не знал, что причина в нем.

От толпы отделяются два дракона и устремляются ему навстречу. Это Катрин и Шаллах. Катрин бросается на Великого Дракона грудью, тот, изумленный, отлетает к стене. Шаллах хватает его за хвост и, напрягая все силы, тащит по коридору. Катрин спешит ей на помощь, и они быстро удаляются. Артем останавливает кадр. Это могло бы быть смешным – отвалившаяся до пола нижняя челюсть и круглые от изумления глаза Великого Дракона, которого две правнучки бегом волокут куда-то за хвост.

– Так что же все-таки произошло? – спрашиваю я.

– У Командора очень мощное биополе. Настолько мощное, что обычные женщины, не телепаты, чувствуют его на расстоянии больше ста метров. Он обжег Шейле нервные окончания.

Глупо, как глупо. Бросился спасать и чуть не убил. А кто бы не бросился?

– Кир, мы не знали, что происходит, – подходит ко мне Мириту. – Командора на базе нет, а все драконы поголовно в шлемах-глушилках. Никто ничего не объясняет…

– Шейла просила не говорить ничего сестренкам. Что-то насчет чистого эксперимента, – сообщает Артем. – А для сестренок тайна – что красная тряпка для быка.

– Кир, не волнуйся. С Шейлинкой все будет хорошо.

– Слово дракона?

Катрин молча изучает пол. Тоже ответ.

– Это рок, Кир, – наконец говорит она.

Выхожу на крыльцо, сажусь рядом с Шейлой. Туман. Сыро и прохладно. Наступил сезон туманов.

– Сто часов счастья, чистейшего, без обмана… – бормочу я.

– Что?

– Стих привязался… Сто часов счастья… Разве этого мало? Я его, как песок золотой, намывала. Собирала любовно, неутомимо, по крупице, по блестке, создавала его из тумана и дыма…

– Выключи, пожалуйста, щит, – просит она.

– На мне нет щита. Он в спальне, в тумбочке.

– Понятно.

Молчим.

– Кир, я рассказала Катрин про наш розыгрыш. Мрак все равно гад, но Лобика жалко. Они в лаборатории заперлись, две недели проецирующую телепатию в моих генах искали.

– Трудно найти черную кошку в темной комнате…

– Угу.

Снимаю куртку, накидываю на дрожащие плечи. Зябко.

– Сто часов – это ведь четыре дня, четыре ночи, и еще чуть-чуть, – загибает пальцы Шейла. Три загнула, задумчиво смотрит на мизинец.

В доме слышны шаги.

– Твой отец, – говорю я. – Я сказал ему, что на нашей планете носить щит запрещено.

На крыльцо выходит Греб Камурава. В руке осторожно, словно горсть воды, несет медальон. Садится слева от Шейлы и, размахнувшись, бросает медальон в туман. Золотистая безделушка повисает, зацепившись цепочкой за ветку куста.

– Поздно, папа. Я оглохла.

– Прости, Мотылек. Я зря согласился на эксперимент.

– Нет, папа. Ты просто не представляешь, как много мне дал. Я тоже не представляла… до сегодня.

– Может, это еще пройдет? А, Медвежонок?

– Кир, ты не въехал. Это уже неважно. Эксперимент провалился. Нельзя прыгать через пропасть в два приема. Нельзя ставить на корабль двигатель от катера. Наоборот тоже нельзя.

– Но…

– А вдруг Командор пройдет рядом с моим ребенком? Кир, я пилот-испытатель нового подвида гомо сапиенс. Я должна думать не о себе, а о человечестве. Разработка полезна и функциональна. Идея великолепна. Но мозг… Исполнение никуда не годится.

Драконы, как всегда, справились с задачей. Пока я колебался, они, с моей помощью, превратили Шейлу из волчонка в испытателя человеческого мозга. Я даже не понимал, что делаю. Малышка полна ответственности. У нее есть цель в жизни. Иметь цель в жизни – это счастье. Была цель. Испытание-то провалилось.

Сто часов счастья,
Чистейшего, без обмана.
Сто часов счастья…
Разве этого мало?

Сто часов – на всю жизнь? Пусть так. У Шейлы было меньше.